Иван Найда — украинская народная сказка на русском языке
Однажды шла женщина с ребенком на базар, скажем, так вот, как в Житомир из Левкова ходят, и несла в корзинке дитя. Идет с базара, видит — прыгает перед ней красивая птичка. Поставила она корзину с ребенком, а сама за птичкой побежала, хотела ее поймать, чтобы дитя позабавить. Отбежала от корзины гона три. А птичка взлетела на дерево и говорит:
— Оглянись, женщина, где твое дитятко?
Та оглянулась, видит — нет дитяти, вернулась его искать. Искала-искала — не нашла. Потом заплакала и говорит:
— Бог дал, бог и взял! — да и пошла домой.
А жил в лесу дед-волшебник, который все знал, что на свете делается. Поглядел он в свои волшебные книги и узнал, что сидит на такой-то дороге дитя в корзинке. Он пошел, взял его, нанял ему мамку, вырастил его и назвал его — Иван Найда.
Как исполнилось мальчику пятнадцать лет, стал он на охоту проситься; вышел, видит — большое болото, начал осматриваться — нет ли где какой дичи, а тут — летят три уточки. Он собрался их бить, глядь — спустились они вниз, сбросили с себя крылышки и обернулись девушками. Старшие красивые, а младшею нельзя и налюбоваться! Только он заметил, что они в воду полезли, схватил платье — и айда домой!
Вылезли они из воды, начали одеваться, а одна видит — нету ее платья и говорит!
— Это Найда украл, я уж знаю!
И кинулась за ним в погоню! Догнала, подошла; просила-просила — никак не отдает.
Рассердилась она на него, рванула свое белье и как ударит его по лицу. А он явором стал, да таким высоким, кудрявым, широким. А дед ждал-ждал — нету его. Посмотрел в свои книги:
— Э-э, вот оно где Найда! — Топор на плечи и пошел к нему. (Он уже знал, что тот явором сделался, и узнал в каком месте стоит.)
— Э-эх, — говорит, — и явор-то ты красивый. А ежели срубить, выйдет хорошая основа на хату. — Потом говорит:
— А не ты ли это, сынок?
И стал перед ним Найда, как и был прежде.
— Я, — говорит, — тату!
— Вишь, — говорит, — я ж тебе, сынок, говорил: не трогай никого. — И привел его домой.
На другой день снова просится Найда на охоту, а дед не пускает:
— Да куда ты пойдешь, еще кого-нибудь заденешь!
— Нет, тату, пойду, без нее не могу жить, сильно мне она понравилась.
— Ну, сынок, раз ты так хочешь, то ступай, — и отпустил его. — Как подойдешь ты к озеру, сядь там под самый маленький ракитовый кустик; они прилетят, будут тебя искать. А когда они разденутся и будут в воду входить, ты хватай платье и беги во весь дух! Ежели она тебя по дороге нагонит, то пропал ты тогда, а если добежишь хотя бы до порога, то я поймаю вас обоих, когда она на тебя накинется, я буду за хатой дрова рубить.
Сел Найда под ракитовым кустом, они прилетели, искали его — не нашли. Сбросили платья, полезли в воду. А он хвать за платье, за крылышки — и бегом!..
Купались они, купались, глядь — тех платья есть, а той нету. Она и говорит:
— Это опять Найда украл! — И опять за ним в погоню. Вот догоняет она его — ему уже и недалече до своей хаты — и просит его. Он сильно разогнался и упал как раз на пороге
— она на него и накинулась. А дед вышел из-за дому, поймал их и поднял обоих.
— Ну, теперь, — говорит, — будешь его женою, а он тебе мужем!
Обвенчались они, справили свадьбу и живут у деда. Спустя несколько лет дед и говорит:
— Ну, Иван Найда, езжай теперь к своей матери.
— Куда ж мне ехать — я не знаю, где я родился, где ж мне ее искать?
Дал им дед пару коней, запряг в коляску и говорит:
— Помни: как минуешь две деревни и будешь въезжать в третью, то скажи первой женщине, которую встретишь: «Здравствуй, мама!» А она тебя спросит: «Какая ж я тебе мать?» А ты скажи ей: «А ты разве не помнишь, как на базар ходила да на дороге в корзине меня бросила и потеряла?» Она вспомнит тебя, но не узнает. И будет жена с тобой до той поры, пока кто-нибудь у нее крыльев не украдет, а ты их прицепи у себя под мышкой.
Поехали они с женою. Въезжают в третью деревню, и вправду идет навстречу им женщина — за водой вышла. Он ей и говорит:
— Здравствуй, мама!
Та стала и глаза вытаращила:
— Какая я тебе мать?
Тот и рассказал. Вернулась она с ними, больно уж обрадовалась. А потом, как, бывало, уйдет сын куда, мать на невестку все смотрит, глаз с нее не сводит. Очень уж была она красивая.
Выехал раз Найда на охоту, а невестка и говорит:
— Чего вы, мама, все на меня смотрите?
— Да я, — говорит, — никак на тебя не нагляжусь, такая ты красавица!
А она говорит:
— Ох, мама, как надела бы я на себя крылышки, стала бы еще краше. Они, мои крылышки, у Ивана слева под мышкой.
Вот приехал он с охоты, подходит время к ночи, стали ложиться спать, а мать все норовит, как бы это у него крылья отобрать, — хочет поглядеть, какая она будет с крыльями. Легли спать, а мать подкралась и отцепила у него, сонного, крылья.
Утром встали, а он и не заметил, что крыльев-то нету. Позавтракал и поехал на охоту.
Дала мать крылья невестке, та нацепила их на себя и выпорхнула в окошко! Да и села на гребне крыши.
Мать стоит, смотрит: «Что за наважденье такое? Только дала ей крылья, а она и улетела?!»
Выбежала мать на двор и все смотрит на невестку. А та и говорит:
— Мама, пускай меня Иван нигде не ищет, а пусть, — говорит, — найдет Воловью гору-Шелковую траву… — да и полетела.
Приехал Иван Найда с охоты и к жене, а жены-то и нету!.. Спрашивает у матери, а та говорит:
— Дала я ей крылья, а она у тебя то ли сатана, или что?.. Взяла да и улетела!..
— Эх, — говорит, — не была ты матерью и не будешь!.. А мать говорит:
— Когда твоя жена улетала, то сказала, чтоб ты ее нигде не искал, а искал бы Воловью гору-Шелковую траву, только там ее и найдешь.
Взял он себе хлеба на дорогу и пошел. Идет и идет, видит — лес дремучий, на опушке — хатка; смотрит — в хатке огонек мерцает. Заходит в хатку, а там одна только старушка. Он и говорит:
— Здравствуй, старушка!
— Здравствуй, Найда! Куда, — спрашивает, — идешь?
— Иду искать Воловью гору-Шелковую траву. А она:
— Эх, и много я по свету полетала, да не знаю, где эта Воловья гора- Шелковая трава. Ступай, — говорит, — там среди лесу живет моя сестра помладше, может, она знает.
И оставляет она его ночевать. Он ночевать не остался, а пошел.
Все идет да идет, видит — в лесу хатка, огонек мерцает. Заходит он, видит — там старуха сидит.
— Здравствуй, старушка!
— Здравствуй, — говорит, — Иван Найда. Куда идешь, Иван Найда?
— Иду искать Воловью гору-Шелковую траву.
— Эх, — говорит, — много я по свету полетала, но Воловьей горы-Шелковой травы не знаю, иди-ка ты дальше — там живет наша самая меньшая сестра: уж если она не скажет, то никто тебе не скажет.
Он ночевать не стал и пошел.
А лес такой густой — деревья разрослись и перепутались, ему и не видать: день ли теперь или ночь. Ничего не видно!
Лезет рак и говорит:
— Здравствуй, Иван Найда!
Тот удивляется, что оно такое: где ни покажется что живое, всякое Найду знает? Рак и говорит ему:
— Не сердись, Иван Найда, я тебя в беде выручу, — и дал ему свисточек.
— Возьми, — говорит, — ежели туго тебе придется, свистни в него.
Идет он дальше, встречает борзую, а та говорит:
— Здравствуй, Иван Найда!
— Здравствуй, борзая! Дала ему борзая волосинку.
— На тебе, Иван Найда, коли плохо тебе придется, ты ее прижги.
Идет дальше, встречает волка, говорит ему волк:
— Здравствуй, Иван Найда, куда ты идешь?
— Иду искать Воловью гору-Шелковую траву.
— Ну, коль трудно тебе придется, свистни в свисточек, который дал тебе рак, я мигом явлюсь.
Пошел Иван Найда, видит — на опушке хатка виднеется. Заходит он в хатку, поздоровался со старушкою.
— Ну, Иван Найда, коль попасешь мне, — говорит, — три ночи трех кобылиц, дам я тебе такого коня, который вынесет тебя на ту гору, а не попасешь, я тебе голову отрублю. Вон висят у меня тридцать четыре головы тех, которые брались пасти, да не выпасли, а твоя тридцать пятая будет.
Испекла она ему пирожочек, снаряжает его на пастбище, а кошечка все ходит за ним, мяукает. Отломил он кусочек пирожка и дал кошечке. Взяла кошечка и говорит ему:
— Э, да это такой пирожок, что ты лучше его закинь, а то как съешь, так на двое суток и заснешь и будешь спать без просыпу.
Отдал он пирожок кошечке.
Кошечка съела и спать улеглась, а Найда погнал кобылиц пастись. Пас он всю ночь, глядел, глядел, а перед рассветом разбежались они, нет возле него ни одной. Вспомнил он про борзую, прижег волосинку — является к нему борзая, спрашивает:
— Зачем звал меня, Иван Найда? Тот рассказал.
— Ну, смотри, как будешь гнать кобылиц, то лови переднюю, а не поймаешь — пропало твое дело.
Кликнула борзая свору собак, — и как начали всюду искать! Согнали кобылиц. А Найда стоит, переднюю дожидает. Ухватил ее за гриву и едет домой. Приезжает домой, а волшебница начала бить кобылиц за то, что они от него не спрятались.
Погнал он на другую ночь, глядел, глядел — перед рассветом разбежались они, ни одной нету. Как их загнать? Смекнул. Засвистел в свисток. Является волк.
— Чего тебе надо? Рассказал Найда про свое горе.
Созвал волк всех волков и сказал, чтоб Найда ловил переднюю кобылу. Согнали. Он поймал, едет домой. А волшебница поймала кобылиц да как начала их бить!.. И сказала им, Чтоб на третью ночь они разбежались и спрятались в море, обернулись бы рыбами.
Пошел он на третью ночь пасти… Глядел, глядел, а они Как кинутся (норовят хоть бы на третью ночь спрятаться, а не то беда будет!). Обернулись они рыбами и бросились в море.
Он видит, что беда, и засвистел в свисточек. Является к нему рак.
— Эх, — говорит, — братец, выручи, а то как не выпасу эту ночь кобылиц, отрубит мне волшебница голову!
Вот рак и полез назад в море. Созвал всех морских чудищ — морских свиней, котов морских — и приказывает:
— Лезьте, где какую рыбу увидите — кусайте ее, выгоняйте!
Кинулись они всюду, раки щиплют, а морские коты хвостами режут!
А Найда над морем стоит; поймал переднюю, сел на нее, едет домой. Она и говорит:
— Гляди, Иван Найда, как будет тебе волшебница давать какую-нибудь из нас, ты не бери, а скажи: «Дайте мне того жеребеночка, что у вас в конюшне, на котором шерсти нету…» И есть у нашей хозяйки под изголовьем сапоги-иноходцы и шапка-невидимка, такая, что тебя никто в ней не увидит.
Приехал. Она видит, что надо обещание выполнить, и говорит:
— Выбирай себе, какую хочешь! А он:
— Ничего не хочу, дайте мне жеребеночка на конюшне, На котором и шерсти-то нету — такого паршивого.
Долго та не соглашалась, а потом отдала. Вскочил Иван Найда в хату, выхватил у нее из-под подушки сапоги-иноходцы и шапку-невидимку! Не успел Найда и оглянуться, стал конь такой, что кругом засияло.
Спрашивает конь:
— Как же тебя, Иван Найда, нести, повыше дерева или пониже?
— Неси повыше дерева.
Долетают они к Воловьей горе-Шелковой траве, глядь — а на горе дворец такой, что и сказать невозможно!
Слез Найда с коня, пустил его травушки пощипать, а сам пошел во дворец. Смотрит, кругом дворца львы на цепях, один от другого на четверть привязаны и зубами щелкают; никого не подпускают. Тут вспомнил Иван Найда про сапоги-иноходцы и шапку-невидимку и подумал: «Авось проскочу — может, жену увижу, а не проскочу — съедят меня львы».
Надел сапоги и шапку — так проскочил, что и не заметили. Вошел в комнаты, видит — она перед зеркалом причесывается. Он ее и окликнул. Она услыхала его голос, обернулась, а не видит его.
— Эх, — говорит, — отзовись, Иван Найда, больно я по тебе соскучилась.
Он снял шапку, увидела она его, обняла за шею, поцеловала.
И живут они, поживают и до сей поры хлеба не покупают.