Марийская народная сказка
Жил в селе Рожки Малмыжского района поп. Росточка небольшого, да руки загребущие, глаза завидущие. Ко всем прочим своим доходам решил он еще и приторговывать. Высмотрел у одного марийца доброе гороховое поле и купил. Да вот беда — повадились на горох журавли. Щиплют и щиплют.
Побежал поп к бывшему хозяину:
— Ты что мне такое поле продал? Изведут журавли весь горох…
— А ты вези в поле корыто, налей в него водки. Поклюют журавли гороху, пить захотят. А напьются, захмелеют — бери голыми руками! И от потравы избавишься, и мяса добудешь.
Так поп и сделал: привез корыто, налил водки. На следующее утро запрягает он лошаденку, берет веревку и едет в поле. Глядь, а там несколько десятков журавлей лежат. Принялся их за ноги вязать да в телегу бросать. А веревку резать жаль, так всех и связал одной веревкой. «Ну, — думает, — теперь я мясом на зиму обеспечен!»
Пока ехал, журавли от тряски в чувство приходить начали, зашевелились. Привязал он конец веревки к поясу, чтоб не сбежали, и дальше едет. Тут взмахнули журавли крыльями и стали подниматься в небо. Не успел поп отвязаться, так они и его с собой прихватили. Летят — крыльями машут, а за ними поп летит по воздуху, руками-ногами дрыгает. Так и летели верст двенадцать в одной связке, пока не увидели птицы гороховое поле и не сели на него подкрепиться.
Тут уж попик быстрей пояс отстегивать: не о мясе думы, а о собственной шкуре. Да и припустил бежать что есть духу. Прибежал в какую-то деревеньку, просит мужиков отвезти его домой. Согласился везти его дедушка Онто, запряг лошаденку, посадил попа. А в дороге спрашивает:
— Кто это тебя так напугал?
Рассказал поп о своем приключении, а Онто рассмеялся:
— Дурак ты, дурак. Надо было к телеге их привязать. Уж с телегой-то тебя никто не утащит.
А поп такого страху натерпелся, что и на телеге сидеть боится, просит привязать его покрепче: а ну как журавли налетят! Привязал его дед Онто крепко-накрепко. Едут дальше, а дорога в лес поворачивает. Вдруг выскакивает из кустов медведь и прямиком к ним. Кобылка испугалась, попятилась да из хомута и вылезла, понеслась галопом обратно в деревню. Онто — за ней. А попик и рад бы побежать, да не может — привязан к телеге.
Подбежал медведь к повозке и ну толкать ее. А оглобли-то не пускают, в землю втыкаются. Забежал тогда медведь спереди, сунул голову в хомут и побежал, будто лошадь.
И стало под попом сыро да дурно…
А направлялся медведь к пчелиным колодам русского мужика из Курьи. Давно он туда похаживал, пчел тревожил, мед воровал. А телега ему понадобилась вместо лестницы, чтоб до колоды достать, что на ели была подвешена.
Мужик тот давно заметил, что кто-то тревожит его борти. Решил подкараулить вора. Сидит он в кустах с большим ружьем, глядь, подкатывает к его колодам какой-то мужик на огромной бурой лошади. Вдруг лошадь вылазит из хомута и лезет к колоде.
— Ах, воры! Ну я вам покажу!
Прицелился мужик и бабахнул из ружья. У попа ухо будто бритвой срезало, а медведь кубарем с телеги.
Услышал поп выстрел, обрадовался: «Охотники. Теперь под медведем я не погибну». А как почувствовал боль, так смекнул, что его тоже за медведя приняли, только за маленького. Перепугался, кричит:
— Не я! Не я! Я не медведь!
— Вот сейчас узнаешь, вор, как медок воровать. Будешь тогда кричать «не я мед ел»!
Подбежал мужик к телеге, а там поп привязан. Удивился, что воры с собой попов на разбой возят. Но не повел попа в участок — уж больно дурно от него пахло. Отвязал и отпустил подобру-поздорову.
Как прибежал поп в село, как залез на печку, так долго оттуда не слазил.