Индейский петух — рассказ А.П. Чехова

Индейский петух — рассказ А.П. Чехова

 
(МАЛЕНЬКОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ)
 
— Чучело ты, чучело! Образина ты лысая! — говорила однажды Пелагея Петровна своему супругу, отставному коллежскому секретарю Маркелу Ивановичу Лохматову.— У всех мужья как мужья, одну только меня господь наказал сокровищем-лежебоком! У сестры Глашеньки муж и носки штопает, и кур кормит, и за провизией на рынок ходит. Прасковьи Ивановнин муж, и что это за человек! — только и ищет, чем бы жене своей угодить: то клопов из кроватей вываривает, то шубу выбивает, чтоб моль не поела, то рыбу чистит. Один только ты у меня, нечистый тебя знает, в кого уродился! День-деньской лежишь, как анафема, на диване и только и знаешь, что водку трескаешь да про Румелию балясы точишь!.. 1

— Что же мне делать? — робко спросил Маркел Иваныч.
— Что делать! Да мало ли делов? Куда в хозяйстве ни сунься, везде дело. Взять хоть индейского петуха. Уж неделя, как тварь не пьёт, не ест… вот-вот издохнет, а тебе и горя мало, наказание ты моё! У, так и тресну по уху! А ведь петух-то какой! Гора, а не петух! За пять рублей другого такого не купишь!
— Что же мне тово… с петухом делать? Не к доктору же с ним идти!
— Зачем к доктору? Доктора не обучены птицам… Ты у людей порасспроси… Люди всё знают… А то и сам бы, дуралей, своим умом пораскинул, как и что. В аптеку бы сходил. В аптеке много лекарств!
— Пожалуй, я схожу в аптеку,— согласился Лохматов.— Пожалуй.
— И сходи! Дайте, скажи, мне на десять копеек крепительного!
 
Маркел Иванович лениво поднялся с дивана, вздохнул и стал натягивать на себя панталоны (когда он сидит дома, Пелагея Петровна из экономии держит его в одном нижнем). Он был выпивши, в голове его от одного виска к другому перекатывалась тяжёлая, свинцовая пуля, но мысль, что oн идёт сейчас делать дело, подбодрила его. Одевшись, он взял трость и степенно зашагал к аптеке.
 
— Вам что угодно? — спросил его в аптеке толстый лысый провизор с большими, пушистыми бакенами.
— Мне чего-нибудь этакого…— начал робко Маркел Иванович, почтительно глядя на пушистые бакены.— У меня, собственно говоря, нет рецепта, и я сам не знаю, что мне нужно, может быть, вы мне посоветуете что-нибудь.
— Да, а что случилось?
— Дело в том, что уж неделя, как не пьёт, не ест. Всё время, знаете ли, слабит. Скучный такой, унылый, словно потерял что-нибудь или совесть нечиста.
Провизор приподнял углы губ, прищурился и обратился в слух. Фармацевты вообще любят, когда к ним обращаются за медицинскими советами.
— А… гм…— промычал он.— Жар есть?
— Этого я вам не могу сказать, не знаю… Уж вы будьте такие добрые, дайте чего-нибудь. Верите ли? Смотреть жалко! Был здоров, ходил по двору, а теперь на тебе! — ни с того ни с сего нахмурился, наёршился и из сарая не выходит.
— В сарае нельзя… Теперь холодно.
— Хорошо, мы его в кухню возьмём… А жалко будет, ежели тово… околеет. Без него индейки жить не могут.
— Какие индейки? — вытаращил глаза провизор.
— Обыкновенные… с перьями.
— Да вы про кого говорите?
— Про индейского петуха.
 
На лице провизора изобразилось «тьфу!». Углы губ опустились, и по строгому лицу пробежала тучка.
 
— Я… не понимаю,— обиделся провизор.
— Не понимаете, какой это индейский петух? — в свою очередь не понял Лохматов.— Есть обыкновенные петухи, что с курами ходят, а то индейский… большой такой, знаете ли, с хоботом на носу… и ещё так посвистишь ему, а он растопырит крылья, нахохлится и — блы-блы-блы…
— Мы индюков не лечим…— пробормотал провизор, обидчиво отводя глаза в сторону.
— Да их и лечить не нужно… Дать какого-нибудь пустяка и больше ничего… Ведь это не человек, а птица… и от пустяка поможет.
— Извините, мне некогда.
— Я знаю, что вам некогда, но сделайте такое одолжение! Что вам стоит дать чего-нибудь? Чего хотите, то и дайте, я не стану разговаривать. Будьте столь достолюбезны!
Просительный тон Маркела Ивановича тронул провизора. Он опять нахмурился, поднял углы губ и задумался.
 
— Вы говорите, что не пьёт, не ест… что его слабит?
— Да-с… Крепительного чего-нибудь.
— Погодите, я сейчас.
 
Провизор отошёл к шкафчику, достал оттуда какую-то книгу и погрузился в чтение. Лицо его приняло cократовское выражение и на лбу собралось так много морщин, что Маркел Иванович, глядя на него, побоялся, как бы от напряжения кожи не порвалась провизорская лысина.
 
— Я вам порошок дам,— сказал провизор, кончив чтение.
— Покорнейше вас благодарю. Только, извините за выражение, как я ему этот порошок дам? Ведь он не клюёт! Ежели бы он понимал свою пользу, а то ведь птица глупая, нерассудительная. Положишь перед ним порошок, а он и без внимания.
 
— В таком случае я вам капель дам.
— Ну, капли другое дело. Капли насильно влить можно.
Провизор повернул голову в сторону и прокричал что-то по-немецки.
 
— Ja! 2 — откликнулся маленький чёрненький фармацевт.
 
Лохматов направился туда, где возился этот фармацевт, облокотился о стойку и стал ждать.
«Как он, собака, всё это ловко! — думал он, следя за движениями пальцев фармацевта, делившего какой-то порошок на доли.— И на всё ведь это нужна наука!»
Покончив с порошками, фармацевт взял флакон, наболтал в него коричневой жидкости, завернул в бумагу и подошёл к Лохматову.
 
— Вам на десять копеек капель? — спросил он.
— Индейскому петуху.
— Что? — вытаращил глаза фармацевт.
— Индейскому петуху.
— С вами говорят по-человечески,— вспыхнул фармацевт,— вы и должны отвечать по-человечески.
— Как же вам ещё отвечать? Говорю, что индейскому петуху, так, значит, и индейскому петуху. Не орлу же!
— Я это могу на свой счёт принять! — нахохлился аптекарь.
— Зачем же на свой счёт принять? Я сам заплачу.
— Но мне некогда с вами шутить!
 
Фармацевт отложил в сторону флакон с каплями, отошёл в сторону и, сердито фыркая, стал что-то тереть в ступке.
Маркел Иванович подождал ещё немного, потом пожал плечами, вздохнул и вышел из аптеки. Придя домой, он снял сюртук, панталоны и жилет, почесался, покряхтел и лёг на диван.
 
— Ну, что? был в аптеке? — набросилась на него Пелагея Петровна.
— Был… ну их к чёрту!
— Где же лекарство?
— Не дают! — махнул рукой Маркел Иванович и укрылся ватным одеялом.
— Уу… так и дам по уху!