Рассказ Юрия Сотника
Солнце уже село. Деревья на лужайке в нашем лагере потемнели, и только верхушки самых больших берез еще поблескивали красноватым блеском, словно сделанные из ярко начищенной меди.
У забора, на котором висели умывальники, толкались десятки го-лоногих ребят. Гремели железные клапаны, слышалось фырканье, взвизгивали девчонки.
Наше звено не спешило умываться. Мы стояли поодаль с полотенца-ми на плечах, с мыльницами и зубными щетками в руках и всё никак не могли притти в себя от свалившейся на нас неприятности.
Уже десять дней шла подготовка к торжественному открытию ла-геря, и все это время нашему звену давали самые интересные и слож-ные задания. Мы сконструировали и построили мишень, изображав-шую фашиста, который падал и задирал кверху ноги, если попасть мя-чом в широкую черную кнопку рядом с ним. Мы сделали две трещотки для предстоящей игры. Мы оборудовали под крыльцом нашего де-ревянного дома фотолабораторию и уже выпустили два номера фо-тобюллетеня. На линейках, в стенгазетах нас постоянно хвалили за смекалку, за изобретательность, и мы, конечно, очень гордились этим. И вдруг такая обида!
С полчаса тому назад на вечерней линейке старший вожатый объ-явил нам порядок завтрашнего дня.
— Четвертое звено первого отряда будет заниматься ремонтом лод-ки, — сказал он. — Заделать пробоину, изготовить и навесить руль, пос-тавить мачту с парусом. Мы должны иметь флот, пригодный для даль-них плаваний по речке Тихоне. Три других звена первого отряда (зна-чит, в том числе и наше), а также весь второй отряд должны будут по-сыпать линейку песком. Вернее, даже не посыпать, а засыпать, толстым слоем засыпать. Почва здесь глинистая. Пойдет дождь — утонем в гря-зи.
Сами понимаете, как это «увлекательно» — таскать песок! Ведь на подобной работе можно умереть со скуки. И это в то время, когда дру-гие ребята будут заниматься такими интересными и ответственными делами, как ремонт лодки, подготовка к подъему мачты, устройство ат-тракционов…
— Весь завтрашний день насмарку! — процедил сквозь зубы вы-сокий тонконогий Лодька Виноградов. Он стоял, опустив голову в белой панаме, и снимал облупившуюся от загара кожу с голой по локоть руки.
Демьян заложил руки за спину, опустил голову и нахмурил брови.
Ваня Сердечкин смотрел грустными глазами то на одного, то на дру-гого из нас:
— Ладно, ребята, пусть!.. Раз не ценят, так пусть! Правда, ребята?
— Нет, не пусть! — сказал вдруг Демьян очень решительно. — Идем-те! Я поговорю. Я докажу ему!
Мы направились к умывальникам.
Ростом наш звеньевой был самый маленький в отряде, но очень крепкий и такой солидный, что все его звали не Демой и, уж конечно, не Демкой, а только Демьяном. Он ходил всегда огромными шагами, старался говорить басом и очень любил всякие мудреные выражения. Вот и теперь он шел впереди нас, словно метры отмеривал, и гудел себе под нос:
— Я поговорю! Я ему логически докажу!
Вожатый нашего отряда Яша наблюдал за порядком возле умываль-ников и время от времени останавливал тех, кто лез без очереди или норовил налить воды за воротник соседу. Демьян остановился, немного не доходя до него.
— Яш! — позвал он самым низким своим басом. — На минутку! Важ-ное дело.
Яша подошел к звеньевому. Он был сильно загорелый, у него были черные курчавые волосы. В сумерках он сильно походил на негра.
— Яша, — снова заговорил Демьян, — я должен заявить тебе от всего звена: мы считаем, это нерационально.
— Что «нерационально»? — спросил вожатый, оглядываясь в сто-рону умывальников.
— Посылать наше звено на песок.
— Нерационально, говоришь?
— Ага! Посылать наше звено на песок — это все равно что инже-неров заставлять работать грузчиками.
Яша скрестил на груди руки и уставился на Демьяна:
— Что, что? Каких инженеров? Какими грузчиками?
Демьян подошел почти вплотную к вожатому и продолжал убе-дительным тоном:
— Яша! Подожди. Давай рассуждать так… логически. Кто в нашем звене?.. Лодя Виноградов! Сам знаешь, как он столярничает. Он не только руль для лодки, но всю лодку может сам построить… Еще кто в нашем звене?.. Ваня Сердечкин! Он…
— Понятно! Ты покороче немного.
— Вот. А ты таких людей — на песок! А кто в четвертом звене? Чем они себя проявили? Ремонтировать лодку — тут голова нужна… Они, может быть, инструмента в руках не умеют держать, а ты их на такое ответственное дело! А людей… этих… ква… квалифицированных ты — на песок! Нерационально.
— Всё? — спросил Яша недобрым голосом.
— Всё.
— Так вот, слушай меня. У нас не завод, а пионерский лагерь. А вы пока еще не инженеры, а всего-навсего мальчишки, да к тому же, как видно, здорово зазнавшиеся мальчишки. Стыдно вам, пионерам, так относиться к физическому труду! Белоручки!
Демьян присмирел. Вся его солидность куда-то исчезла. Он стоял, втянув голову в плечи, и грустно смотрел вожатому на ноги. Зато мы обиделись и заговорили:
— Насчет белоручек это ты. Яша, зря…
— Мы вовсе не к физическому труду… мы к скучному труду так отно-симся.
— Пускай хоть бы самая тяжелая работа, но только чтобы была ин-тересная.
— Неплохо придумали, — усмехнулся Яша: — пусть четвертое звено делает скучную работу, а вам подавай только интересную!.. Не выйдет, голубчики!.. Хороши! Квалификацией своей возгордились! — Он сунул руки в карманы, прошелся взад-вперед я сухо добавил: — Можете ни-чего завтра не делать. Принуждать вас никто не собирается. Загорайте.
— Зачем напрасно оскорблять? — пробормотал Демьян. — Что мы, лодыри?!
Яша не ответил. Мы тоже больше не говорили ни слова, и молчание длилось очень долго. Должно быть, у нас был очень печальный вид, и это подействовало на вожатого. Когда он снова заговорил, голос его был уже не такой сердитый:
— Отнимать у четвертого звена ремонт для вашего удовольствия я не буду. Если четвертое звено само захочет с вами поменяться, тогда — другое дело.
Мы даже плечами пожали.
— »Само захочет»! Они не сумасшедшие.
Яша посмотрел на нас как-то искоса, и мне показалось, что он слег-ка улыбнулся.
— А вы поговорите. Вы люди умные. Докажите им, что даже такое дело, как тасканье песка, может быть интересным.
Яша смотрел на нас, почесывал переносицу и улыбался, прикрывая ладонью рот. Мы поняли, что больше разговаривать не о чем, и попле-лись к умывальникам.
— Всё шуточки! — тихо сказал Демьян.
Умывшись, мы пошли в дом. На крыльце Лодя Виноградов оста-новился и сказал:
— На такой большой лодке можно было бы не один, а два паруса поставить. Кливер, например…
— Завтра будет тебе «кливер»! — проворчал Демьян. — Будешь с но-силками ходить и любоваться, как четвертое звено лодку карежит.
Конечно, о том, что четвертое звено покарежит лодку, Демьян прос-то так сказал, с досады, но все мы кивнули головами.
Лагерь наш стоял у самой реки, но на этом берегу, низком, порос-шем ивами, песка не было. Его нужно было доставать на том берегу, где с высоких обрывов спускались большие осыпи. Чтобы принести носил-ки или ведро с песком, нужно было дойти до пешеходного мостика, ко-торый находился метрах в тридцати от границы лагеря, перейти через этот мостик и проделать такой же путь обратно. Я прикинул все это в уме, и меня тоска взяла.
— Демьян! — задумчиво сказал Лодька.
— Да?
— Может, поговоришь с ними? Чем чорт не шутит…
— Наивный ты человек, Всеволод!
— А ты все-таки попробуй, разведи какую-нибудь дипломатию. Вот, мол, песок — это только с виду такое скучное дело; мол, это только сна-чала кажется, что ничего тут мудреного нет, а на самом деле…
— Что «на самом деле»?
— На самом деле… это… ну вообще чего-нибудь там… — Лодя по-махал руками у себя перед носом и умолк.
— Сам не знаешь, а говоришь! — сказал Демьян.
Но тут к нему пристали другие мальчишки:
— А тебе трудно поговорить, да? Ведь в одной с ними комнате ночу-ешь!
— Знаешь поговорку: «Попытка — не пытка, а спрос — не беда»?
Демьян взглянул на меня, потом на Ваню Сердечкина. Мы трое но-чевали в той комнате, где помещалось четвертое звено.
— Конечно, ребята… Дело, ребята, конечно, трудное, но все-таки попробовать можно. Правда, ребята? — сказал Ваня.
«Трудное»! Мне это казалось такой задачей, над которой самый лучший дипломат себе голову сломает. Посмотрели бы вы на звеньевого четвертого звена Мишку Авдотьина! Он большой, грузный и всегда та-кой спокойный и серьезный, словно ему не тринадцать лет, а все трид-цать. Попробуйте убедите такого в том, что белое — это черное, а черное — белое!
Через несколько минут мы лежали в постелях.
Совсем стемнело. За окном пропел горн: «Спать пора, спать пора!» Однако четвертое звено еще не угомонилось. В углу комнаты слы-шались возня, приглушенный смех и мягкие удары: там затеяли драку подушками. Вдруг кто-то сказал: «Внимание! Воздух!» — и началась игра в «противовоздушную оборону». С минуту все лежали тихо и прис-лушивались к писку залетевшего в комнату комара. Затем Сережа Огурцов скомандовал сам себе: «Пятая батарея, огонь!» и принялся быстро хлопать над собой ладонями, стараясь в потемках попасть по комару. Когда «вражеский самолет» вышел из зоны его «обстрела», от-крыла огонь «шестая батарея», то-есть Сурэн Атараев.
Ни Демьян, ни Ваня, ни я не принимали участия в игре. Я все ду-мал, думал, думал, с чего бы начать наш дипломатический разговор, да так ничего и не придумал. Как видно, и у Демьяна и у Ванн дела были тоже неважные. Демьян, кровать которого стояла рядом с моей, лежал совсем тихо. Ваню я не мог видеть, но слышал, как он ворочался и вздыхал.
Наконец комара убили, и четвертое звено успокоилось. Наступила тишина. Даже Ваня перестал вздыхать. В открытое окно над моей го-ловой потянул теплый ветерок и принес с далекой железнодорожной станции свисток, потом гудок и частое уханье паровоза, сдвигающего с места состав.
— Михаил! — пробасил вдруг Демьян.
— Ну? — сонным голосом отозвался тот.
— Вы завтра лодку будете ремонтировать?
— Угу.
— А мы — на песок.
— Знаю. Спи!
Наш звеньевой после этого долго молчал, а я лежал и нервничал: ведь Михаил каждую минуту мог уснуть! Наконец Демьян равнодушно сказал:
— Не завидую я вам.
Миша не ответил и даже начал похрапывать. Демьян встревожился:
— Михаил! Слышишь?
— Тьфу ты!.. Что тебе?
— Не завидую я вам, что придется с лодкой возиться.
— Ну и не завидуй. Я спать хочу.
— Песок, ребята… песок — это настоящее дело, а лодку ремонти-ровать — это детские игрушки, да? — сказал из темноты Ваня Сер-дечкин.
Миша молчал, зато Сережа Огурцов проговорил:
— А что в нем хорошего, в песке? Таскай да таскай!
— Это как сказать, — загадочно возразил Демьян.
— Кто не понимает, тому, конечно, и правда только «таскай да тас-кай», — добавил Ваня.
— А ты понимаешь?
— А то нет!
— Ну, что ты понимаешь?
— Что понимаю? — Ваня помолчал. — А вот то и понимаю, что по-нимаю. Правда, ребята?
— Само собою разумеется, — подтвердил Демьян.
Сергей громко зевнул:
— Ну вас!.. Болтают чего-то, а что — сами не знают.
Я лично знал только одно: ничего у нас не получается с дипломати-ческим разговором. Я шепнул Демьяну:
— Кончай! Безнадежно!
Однако он не послушался и заговорил громче прежнего:
— В том-то весь интерес и заключается: песок — неинтересное дело, а ты сделай его интересным! Вот где почетная задача!
Одна из кроватей заскрипела.
— Послушай! У тебя в голове песок или мозги? — с чувством сказал Сурэн. — Отбой был или не был?
— Ну, был. А ты знаешь, что такое песок? Это простор для рациона-лизаторской мысли!
— Чего, чего, чего? — переспросил Сергей.
— Того! Придумать, как поставить парус, — легко. Ты вот придумай, как на подноске песка рационализацию провести, тогда — другое дело. Тогда, значит, ты человек… человек… мыслящий.
— Ты вот попробуй, ты вот попробуй! — затараторил Ваня. — На пе-сок почти два отряда назначили, а ты попробуй, чтобы десять человек управились. Попробуй рационализацию придумать!
— А ты какую придумаешь рационализацию? — спросил Мишка. Он, оказывается, еще не спал.
Демьян и Ваня молчали, но мне в голову пришла как будто непло-хая мысль.
— Не носилками его с того берега таскать, а в лодке возить!
— У-у! — протянул Сережка. — Пока лодку нагрузишь, да пока пе-реплывешь, да пока перенесешь песок на линейку — полдня уйдет.
— Лучше даже не лодку, — сказал Ваня. — Лучше такой деревянный желоб построить с того берега до самой линейки. Тот берег высокий и…
— Знаешь, когда ты такой желоб построишь? — сказал Сурэн. — Когда вторая смена в лагерь приедет.
— Можно без желоба. Можно проще… — начал было Демьян и вдруг умолк.
— Ну? — сказал Мишка.
Демьян не ответил.
— Демьян! Зачем молчишь? Еще не придумал, да?
— Хватит. Спать пора! — сказал Демьян.
Этого я никак не ожидал.
— Можно еще и по-другому… — заговорил Ваня.
Но Демьян его оборвал:
— Иван, слышишь! Довольно тебе!
— Чудак ты какой человек, Демьян!.. Я хотел сказать…
— А я говорю: хватит. Я знаю, что делаю! — Демьян толкнул меня в бок и прошептал: — Не спи. Слышишь? Секретный разговор… гениаль-ная идея!
…Утром сто восемьдесят наших пионеров, одетых в синие трусы, го-лубые майки и белые панамы, стояли на линейке и жмурились от сол-нца. Звеньевые и вожатые уже сдали рапорты. Старший вожатый Се-мен Семенович ходил перед строем и говорил:
— Внимание! По первоначальному плану, второй отряд целиком и три звена первого отряда должны были сегодня носить на линейку ле-сок. Полчаса тому назад звеньевой Демьян Калашников заявил мне, что его звено одно берется выполнить всю работу в тот же срок. Посему второй отряд совместно с двумя звеньями первого отряда направляется сегодня не на песок, а в лес за земляникой. Вопросы есть?
Сразу поднялось несколько десятков рук. Всем хотелось узнать, как это мы, восемь мальчишек, думаем заменить почти два отряда. Но Се-мен Семенович отказался ответить:
— Это пока секрет изобретателей. Сами попробуйте догадаться.
Мы тоже держали всё в тайне, хотя за завтраком к нам приставал с расспросами почти весь лагерь. Я чуть не подавился гречневой кашей с молоком — так не терпелось поскорее начать работу. Мы с Демьяном и Ваней не спали почти всю ночь, шопотом обсуждая проект звеньевого. Но сейчас чувствовали себя удивительно бодрыми — хоть горы ворочай!
Завтрак кончился. Младшие отряды вооружились сачками и ушли в луга ловить бабочек. Второй отряд и свободные пионеры из первого от-правились в лес. По дороге они остановились на узком мостике через реку и долго стояли там со своими корзинами, разглядывая берега, су-дача о нашей затее.
Слишком долго рассказывать, как мы трудились, выполняя Демь-янов проект. Этак я все тетрадки свои испишу. Скажу только, что без четверти двенадцать мы начали испытание нашей подвесной дороги.
Крепко пекло солнце. Мы, восемь мальчишек, и с нами вожатый Яша в одних трусах да панамах стояли на крутой песчаной осыпи, спус-кавшейся с высокого обрыва. Под нами за узкой речкой Тихоней раски-нулся лагерь.
Яша скомандовал: «Три-четыре!» — и мы закричали:
— Вни-ма-ни-е! На-чи-на-ем ис-пы-та-ни-е!
На том берегу на траве лежала большая лодка, обратив к небу крас-но-серое днище. Возле нее копошились ребята.
Они и раньше часто прерывали работу — смотрели в нашу сторону и спрашивали у нас, как дела. Теперь они сложили инструменты на дни-ще лодки и побежали к линейке.
В конце линейки Семен Семенович и пятеро старших ребят оте-сывали топорами длинное бревно, предназначенное для мачты. Они выпрямились и стали смотреть на нас. Вышла из дома начальница ла-геря Вера Федоровна. Вышли из кухни две поварихи… В общем, на ли-нейке собралось человек двадцать.
Над рекой висел тонкий металлический трос, который был запасен для крепления мачты и лишний моток которого завхоз позволил нам взять.
О том, как мы намучились, пока подвесили его, привязав один ко-нец к березе в лагере, а другой — к сосне, росшей у самого обрыва, — об этом тоже не расскажешь. Все ладони у нас горели, словно их облили кислотой. На трос был надет ржавый блок, выпрошенный Ваней в со-седней МТС. К блоку на веревках был привязан ящик, вмещающий три ведра песку. Трос шел наклонно. Блок с ящиком должен был сам ка-титься от высокого берега к низкому. А для того чтобы его можно было подтягивать обратно, мы к нему привязали шпагат.
Сейчас ящик, нагруженный доверху, стоял на площадке, которую мы вытоптали в осыпи.
Демьян протяжно закричал:
— Внимание! Во избежание несчастного случая, прошу сойти с пути следования воздушного вагона! — Кричал он просто для важности: лю-ди на линейке стояли далеко от троса.
Демьян снял панаму и поднял ее над головой:
— Внимание! Старт!..
Мы с Яшей и Лодькой налегли на ящик и столкнули его с площад-ки.
Заверещал ржавый блок. Тяжеленный ящик, как снаряд, пронесся над рекой, мелькнул над прибрежными кустами, снизился над линей-кой и с такой силой треснулся там о землю, что доски, из которых он был сколочен, полетели в разные стороны.
На линейке сначала ахнули, потом рассмеялись.
— Придерживать нужно, — сказал Семен Семенович.
Это было за полчаса до обеда. А после «мертвого часа» весь лагерь стоял у линейки и любовался работой третьего звена. Теперь только два человека — Демьян и Лодя — оставались на обрыве. Они быстро нагру-жали четырехведерный бочонок, подвешенный вместо разбитого ящи-ка, и отправляли его в путь, придерживая за веревку. Болонок плавно шел над рекой; дойдя до линейки, задевал дном землю и ложился на-бок, вываливая треть своего груза. Каждые полторы-две минуты на ли-нейку прибывало четыре ведра песку.
Мы трудились, забыв все на свете, а десятки зрителей в это время ныли:
— Демьян, а Демьян, можно я тоже буду?
— Давайте сменим вас, устали ведь… Жалко, да?
К вечеру мы засыпали песком всю линейку.
На следующий день все звенья и отряды чуть не перессорились из-за того, кому первому работать на нашей дороге.
На третий день Семен Семенович сказал, что этак лагерь превратит-ся в пустыню Сахару. Тогда мы из полена и жести сделали птицу, по-хожую на ястреба, и подвесили ее к блоку вместо бочки. «Ястреб» летел по тросу, а ребята обстреливали его в это время комками сухой глины и еловыми шишками.