Сартакпай — алтайская народная сказка
На Алтае, в устье реки Ини, жил богатырь Сартакпай. Коса у него до земли. Брови точно густой кустарник. Мускулы узловаты, как нарост на березе,—хоть чашки из них режь.
Еще ни одна птица не пролетала мимо головы Сартакпая: он стрелял без промаха.
Копытных зверей, бегущих вдали, всегда метко бил Сартакпай. В когтистых зверей он целился ловко.
Не пустовали его арчемаки’. В них всегда была жирная дичь. Сын, Адучи-Мерген, еще издали услыхав топот иноходца, выбегал навстречу отцу, чтобы расседлать коня. Сноха Оймок готовила старику восемнадцать блюд из дичи, десять напитков из молока.
Но не был счастлив, не был весел прославленный богатырь Сартакпай. Он день и ночь слышал плач зажатых камнями алтайских рек. Бросаясь с камня на камень, они рвались в клочья. Дробились в ручьи, натыкаясь на горы. Надоело Сартакпаю видеть слезы алтайских рек, надоело слушать их немолчный стон. И задумал он дать. дорогу алтайским водам в Ледовитый океан. Сартакпай позвал своего сына:
— Ты, дитя, иди на юг, а я на восток пойду.
Адучи-сын пошел к горе Белухе, поднялся туда, где лежит вечный снег, стал искать пути для реки Катунь.
Сам богатырь Сартакпай отправился на восток, к жирному озеру Юлу-Коль. Указательным пальцем правой руки Сартакпай тронул берег Юлу-Коль — и следом за его пальцем потекла река Челушман. В эту реку с веселой песней устремились все попутные ручейки и речки, все звонкие ключи и подземные воды.
Но сквозь радостный звон Сартакпай услышал плач в горах Кош-Агача. Он вытянул левую руку и указательным пальцем левой руки провел по горам борозду для реки Башкаус. И когда засмеялись воды, убегая с Кош-Агача, засмеялся вместе с ними старик Сартакпай.
— Оказывается, левой рукой я тоже работать умею. Однако не годится такое дело левой рукой творить.
И Сартакпай повернул реку Башкауе к холмам Кок-Баша и тут влил ее в Челушман и повел все воды одной правой рукой вниз, к склонам Артыбаша. Тут Сартакпай остановился.
— Где же сын мой Адучи? Почему не идет мне навстречу? Слетай к нему, черный дятел, посмотри, как работает Адучи-Мерген.
Черный дятел полетел к горе Белухе, от Белухи река Катунь бежала на запад. Дятел устремился следом за рекой. Недалеко от Усть-Коксы догнал он силача Адучи. Тот вел Катунь все дальше к западу.
— Что ты делаешь, Адучи-Мерген? — крикнул дятел. — Отец твой уж полдня ждет тебя в Артыбаше. Сын сейчас же повернул Катунь на северо-восток. Дятел поспешил к Сартакпаю.
— Прославленный богатырь, ваш сын ошибся: реку к западу начал вести, теперь повернул ее на восток. Через три дня он будет здесь.
— Славный дятел, — сказал Сартакпай, — ты мою просьбу уважил. За это я научу тебя, как всегда сытым быть. Ты не ищи червей в земле, не лазай за мошками по ветвям деревьев, а уцепившись когтями за ствол, стукни клювом по коре и крикни: «Киук-киук! Караты-хана сын свадьбу справляет, киук! Наденьте желтую шелковую шубу, черную бобровую шапку. Скорей, скорей! Караты-хана сын вас на свадьбу зовет!» И все черви, букашки, мошки тотчас выбегут из-под коры на свет.
Вот с тех пор и доныне дятел кормится так, как научил его старик Сартакпай.
Дожидаясь своего сына, Сартакпай три дня держал указательный палец в долине Артыбаша. За это время к нему под палец натекло Телецкое озеро. Отец повел из Телецкого озера реку Бию, а сын Адучи быстро бежал,-ведя за собой Катунь. Ни на шаг не отстал он от своего могучего отца. Вместе в один миг слились обе реки, Бия и Катунь, в широкую Обь. И эта река понесла воды Алтая в далекий Ледовитый океан.
Адучи-Мерген стоял гордый и счастливый.
— Сынок, — сказал Сартакпай, — ты быстро привел Катунь, но я хочу посмотреть, хорошо ли, удобно ли для людей ты вел ее.
И старик пошел от Оби вверх по Катуни. Адучи-Мерген шагал сзади, и колени его гнулись от страха. Вот отец перешагнул через реку Чемал и подошел к горе Согонду-Туу. Лицо его потемнело. Брови совсем закрыли глаза.
— Ой, стыд, позор, Адучи-Мерген, сынок! Зачем ты заставил Катунь сделать здесь поворот? Люди тебе за это спасибо не скажут. Плохо сделал, сынок!
— Отец, — отвечает Адучи, — я не мог расколоть Согонду-Туу. Даже борозду провести по ее хребтам не хватило сил.
Тут старик Сартакпай снял с плеча свой железный лук, натянул тетиву и пустил литую из меди трехгранную стрелу.
Согонду-Туу надвое раскололась. Один кусок упал пониже реки Чемала, на нем тут же вырос сосновый бор Бешпек. Другая половина Согонду-Туу до сих пор стоит над Катунью. И до сих пор хвалят люди старика Сартакпая за то, что провел он дорогу прямую, как след стрелы.
Дальше идут отец и сын вверх по Катуни. Видит Сартакпай: река рушит и рвет берега. Свирепо и быстро бегут ее воды.
— Как же будут люди ездить с одного берега на другой, сынок?
У самого устья Чобы богатырь Сартакпай сел на камень и крепко задумался.
— Здесь, сын мой, — сказал он, — как раз середина реки. Надо будет выстроить тут большой мост.
Ничего не ответил молодой Адучи-Мерген. Он очень устал и стоя качался из стороны в сторону, как высокая трава.
— Пойди отдохни, милый, — позволил Сартакпай, — только не смей спать, и жена твоя Оймок из уважения к моей работе пусть не смыкает век.
— Неужели, отец, вы всю ночь не уснете?
— Когда творишь великое дело, сон не посмеет прийти, — ответил Сартакпай.
Он стал собирать груды камней в подол своей шубы. Весь день без отдыха работал Сартакпай. И когда стемнело, он тоже не захотел отдохнуть.
Катунь бежала, как бешеная. Ветер гнул деревья. В небе дымились черные тучи. Они грозно плыли навстречу друг другу. И маленькая туча, налетев на большую, высекала яркую молнию. Сартакпай поднял руку, поймал молнию и вставил ее в расщепленный ствол пихты. При свете пойманной молнии Сартакпай стал строить мост. Он вонзал камень в камень, и камни покорно лепились один к другому. До того берега осталось проложить не больше пятнадцати кулашей’. И тут мост рухнул.
Сартакпай рявкнул, как медведь, выбросил камни из подола шубы, и они, гремя, просыпались от устья Чобы до устья Эдигана.
От страшного грохота проснулся сын Адучи, открыла глаза сноха Оймок. Испугавшись гнева Сартакпая, они обернулись серыми гусями и улетели вверх по реке Чуе. Сартакпай бросил им вслед стопудовый камень. Этот камень упал на Курайской степи и до сих пор лежит там. Сын Адучи и сноха Оймок остались гусями навечно. Одинокий и печальный, сел Сартакпай на своего коня и вернулся к устью Ини. Его родной аил давно рассыпался. Сартакпай расседлал коня, бросил на большой камень стопудовый кедим’ и, чтобы он скорей высох, повернул камень к солнцу, а сам сел рядом и умер.
Тут кончается песня про Сартакпая-строителя, про Сартакпая—хозяина молний, про Сартакпая-богатыря.