Таджикская народная сказка. Сказки Таджикистана.
Жили-были две сестры. Старшая сестра вырастила сына Хусейна, которого за бойкость и настойчивость прозвали Безумным. Он с детства полюбил дочь своей тети Давлатхотун и однажды, открыв тайну сердца матери, попросил ее пойти к сестре и посватать за него ее дочь.
Пришла старшая сестра к младшей и сказала:
— Сестрица, у тебя только одна дочка, а у меня только один сын. Дети наши стали уже взрослыми, давай будем сватьями.
— Я согласна,— ответила младшая сестра,— да стану я жертвой за твоего сына, тысячу раз я согласна! И дочь моя тоже полюбила твоего сына.
Услышал Хусейн о согласии тетки и, без меры обрадованный, купил невесте платье, платок и сказал матери:
— Дорогая матушка, у нас ничего нет для свадьбы, а свадьба сама собой не сыграется, пойду-ка я и наймусь работать. Заработаю деньги для свадьбы.
— Хорошо, дорогой сын,— ответила мать,— поезжай, тетя твоя не может теперь отказаться от данного обещания, подождет тебя.
Хусейн пошел к тете и сказал:
— Дорогая тетя, благословите меня, я поеду на заработки.
— Поезжай,— сказала тетя,— желаю тебе удачи, здоровья, чтоб жизнь у тебя была долгой, чтоб не знал ты горя и плохих дней!
Давлатхотун долго стояла и смотрела ему вслед взглядом, полным любви.
Попрощавшись со своей матерью и закинув за спину котомку, Хусейн отправился в путь.
Много дней он шел но пустыням и горам, проходил через реки, миновал села и пришел в один город. В этом городе он долго искал работу и, наконец, устроился работать к одному баю.
Осень сменилась зимой, зима весной, весна летом, а Хусейн все работал у бая.
Давлатхотун не находила себе места от тоски по разлученному с ней Хусейну и тяжко вздыхала о нем. Сон покинул ее чарующие глаза, и взгляд их постоянно был устремлен на дорогу.
Однажды Давлатхотун вьнпла во двор и села вышивать тюбетейку. Вдруг около нее упала куропатка, подстреленная сыном судьи. Чтобы поднять убитую дичь, юноша вошел во двор, где сидела Давлатхотун. При виде его девушка быстро убежала в дом, но он успел увидеть, как она была красива и мила. Пронзенный стрелой любви, сын судьи тут же вернулся домой и сказал матери:
— Скажи отцу, что в одном доме на краю города живет такая девушка, какой я еще никогда не видел. Если отец хочет меня женить, то пусть даст мне в жены эту девушку. На другой я не хочу жениться.
Мать передала просьбу сына отцу. Судья долго думал над этим и сказал: — Не подходит в жены моему единственному сыну бедная и безродная девушка. Люди скажут, что хотя я и судья, но не сумел найти сыну богатую невесту, а женил его на бедной, босоногой девушке.
Когда мать передала сыну слова отца, он сказал:
— Пусть отец говорит что хочет, но я не женюсь ни на ком, кроме этой девушки! Тогда судья был вынужден послать двух именитых людей сватать девушку. Они посватали Давлатхотун у се матери. Женщина поразилась этому и, опечалившись, сказала:
— Нет, нет, дочь моя просватана за сына моей сестры Хусейна!
— Не будь глупой,— сказали сваты,— не бросай свое счастье под ноги и не отказывайся породниться с судьей! А Хусейну мы сами подыщем какую-нибудь невесту.
Сваты не оставляли женщину в покое, заставляли согласиться. Мать Давлатхотун упрашивала и молила их оставить ее дочь и не давала своего согласия. Сваты вернулись к судье и рассказали ему о случившемся.
— Я судья города, а какая-то безродная вдова вздумала противиться мне! — закричал судья в гневе.— Совсем не обязательно ее согласие. Как я хочу — так и будет! Женю своего сына на этой девушке!
Судья объявил о помолвке, и начался пир. Стали резать скот, замешивать тесто, варить плов.
Испуганная и опечаленная Давлатхотун побежала к тетке.
Увидев бледную Давлатхотун с полными слез глазами, она спросила:
— Ой, дорогое дитя, что с тобой, почему краска сбежала с твоего лица, отчего глаза твои полны слез?
Давлатхотун бросилась к ногам тети, склонила голову к ее коленям и долго плакала. Потом она подняла голову и сказала:
— Дорогая тетя, меня просватали за сына судьи, уже началась помолвка! У Хусейна был нареченный брат Собир. Старуха быстро побежала к нему и
рассказала о случившемся.
— Дорогая мать, идите в дом судьи и принесите оттуда два-три кусочка мяса и две-три лепешки. Я понесу их к Хусейну.
Когда мать Хусейна принесла это угощение, Собир завернул его в поясной платок и отправился в путь.
Он прошел через степи, горы и реки. Стал он ходить из кишлака в кишлак, разыскивая брата, и подошел к одному полю — здесь несколько человек пахали землю.
«Наверное, мой брат среди них»,— подумал Собир и стал дожидаться у межи. Как только в одном из работников Собир узнал брата, он побежал к нему.
Хусейн остановил быков и бросился навстречу к Собиру. Братья обнялись и стали расспрашивать друг друга о здоровье.
— Ну, скажи, а как поживает моя мать? — спросил Хусейн.
— Целый год ты не приходил и не справлялся о ее здоровье! Она жива-здорова, разве при мне она могла мучиться?
Потом Собир достал принесенную еду и положил перед братом.
— Вот, поешь!
— О дорогой брат, ты принес мне гостинец! Откуда у тебя жареное мясо, разве зарезали барана? — С этими словами Хусейн взял кусочек мяса и положил его в рот. Мясо показалось ему очень горьким.
— Ой, мясо такое горькое, что его нельзя есть! — сказал он, вынимая его изо рта.
— Может быть, у тебя горькие от травы руки? — спросил его брат.— Возьми мясо кончиком ножа!
Хусейн взял мясо кончиком ножа.
— Эх, брат, все равно мясо горькое,— сказал он и вопросительно посмотрел на брата.
— Ах, Хусейн, ведь это мясо приготовлено к помолвке твоей невесты! Как же не быть ему горьким!
— Неужели мою невесту отдают замуж?! — воскликнул удивленный Хусейн.
— Да, за сына судьи,— ответил брат.
Хусейн вскочил и побежал к волам. Он взвалил плуг и ярмо на волов и поспешно направился к дому хозяина.
Когда хозяин увидел Хусейна с выпряженными волами у своих ворот, то гневно спросил:
— Зачем ты увел волов с поля?
— Вот ваши волы, вот ваши плуг и ярмо! Рассчитайтесь со мной, я ухожу на родину.
— За что с тобой рассчитываться? — спросил бай.— Ты только еще пашешь землю, потом будешь сеять пшеницу, а когда пшеница вырастет и созреет, ты должен ее сжать, собрать, обмолотить, провеять, тогда только можно будет с тобой рассчитываться. А прошлогодний твой заработок потрачен тебе же на еду.
Хусейн понял, что с бая трудно что-нибудь получить, и, не говоря больше ни слова, отправился с братом к себе домой.
Когда они миновали села, поля, степи и горы и пришли в свой кишлак, то увидели убитую горем мать, сидящую за пряжей. При виде сына она вскочила, бросилась ему на шею, крепко обняла его и запричитала:
— О сыночек, свалилось на нас несчастье!
— Дорогая матушка, мою невесту выдали замуж? — спросил Хусейн.
— За сына судьи, сыночек. Что я могла сделать?
— Уже была свадьба? — снова, спросил Хусейн.
— Нет, была только помолвка,— ответила мать.
— Пойду-ка я сам все узнаю,— сказал сын.
— Не делай этого, — заплакала женщина.— Если судья узнает, что ты вернулся, он сживет тебя со света.
— Последний раз взгляну на свою невесту Давлатхотун, а потом могу и замереть! — сказал Хусейн и пошел к дому тетки.
Он подошел к забору ее двора и увидел, что тетя с дочерью сидят на суфе и ткут карбос. Он стоял и смотрел на них. В это время у Давлатхотун оборвалась нитка. Она наклонила голову к пряже, и Хусейн увидел лицо своей невесты, он не мог себя сдержать и со вздохом произнес: «Давлатхотун!»
— Матушка, мне послышался голос Хусейна, — с волнением сказала девушка.
— Что ты, дочка, Хусейн ушел неведомо куда и, наверное, погиб. Ох, напомнила ты мне о нем, разбередила мою рану сердца,— сказала старуха, вытирая навернувшиеся слезы.— Я пойду отдохну немного, ослабла я, сил моих нет! — И старуха ушла.
Девушка связала оборвавшуюся нитку и опять начала ткать карбос. Хусейн притворил калитку и тихо сказал: «Давлатхотун!»
Как только девушка увидела его, бросила карбос и побежала к нему. Они вошли в пустую горницу, и Хусейн сказал:
— О Давлатхотун, ты была моей невестой, почему же хочешь выйти замуж за сына судьи?
Давлатхотун, плача, отвечала:
— О Хусейн, меня насильно хотят отдать в жены сыну судьи, прошу тебя, найди какой-нибудь выход и спаси меня!
Хусейн понял, что Давлатхотун его по-прежнему любит. Это очень обрадовало-его. Он сказал девушке:
— Я очень проголодался, милая, уже несколько дней я ничего не брал в рот! Давлатхотун поискала еду, но ничего в своем доме не нашла.
— У нас нечего поесть; хочешь, я поджарю пшеницу?
— Что ни дашь, все буду есть — я очень голоден,— сказал Хусейн. Девушка подложила в очаг хворост и раскалила котел.
Потом насыпала в него пшеницу и стала ее помешивать. От огня Давлатхотун раскраснелась, и лицо ее запылало. Хусейн стоял и любовался девушкой.
В это время люди судьи стали заносить во двор вещи для свадьбы. Тогда Хусейн незаметно ушел к себе домой.
Судья отпраздновал пышную свадьбу. Пир длился три дня и три ночи.
Хусейн оделся в старушечью одежду и все время находился около невесты. На третью ночь все усталые и опьяненные гости крепко заснули. Хусейн принес размельченного жмыха, смешанного с мукой, вошел в комнату, где спали гости и судья с сыном. Он снял с головы сына судьи тюбетейку и, намазав ему голову тестом со жмыхом, посыпал ее сверху отрубями. После этого он вернулся к невесте. Она взмолилась:
— О Хусейн! Скоро кончится свадьба, и тогда я не смогу вырваться из когтей сына судьи.
— Ой, Давлатхотун, а видела ли ты его?
— Нет, я не видела его,— ответила девушка.
— Ты даже не знаешь, что он безобразный и плешивый. Ты должна его увидеть!
— Я вижу, ты не собираешься меня спасать! — сердито сказала невеста.— Если ты меня не освободишь, то я убью себя!
Сначала Хусейн хотел, чтоб невеста увидела обезображенного им жениха, но когда услышал такую угрозу, тотчас взял ее за руку, увел из дома судьи и спрятал девушку поблизости. Сам же он перерезал у всех лошадей судьи сухожилия и, вернувшись к Давлатхотун, покинул вместе с ней город.
Утром судья проснулся и узнал, что невеста исчезла. Он разбудил весь свой двор и послал людей искать девушку. Потом судья увидел своего обезображенного сына, с головой, обмазанной тестом и посыпанной отрубями. Окружающие потешались над женихом.
Судья задумался о том, кто же так обезобразил его сына. Все гости решили, что это мог сделать только Хусейн. Судья тут же приказал послать погоню за ним и за невестой. Но когда наездники вошли в конюшню, они увидели, что у ног лошадей подрезаны сухожилия.
Пока они искали других лошадей и снаряжались в погоню, Хусейна и след простыл.
Он со своей нареченной невестой проехал уже много городов, пересек долины, реки и подъехал к большой горе. Здесь беглецы решили отдохнуть и легли спать. Через некоторое время Давлатхотун проснулась и стала просить Хусейна:
— Ой, Хусейн, вставай, скорее уедем отсюда, а то нас настигнут!
Хусейн проснулся, огляделся кругом и увидел, что к горе приближается множество всадников.
Хусейн обломал толстую ветвь дерева, сделал себе тяжелую дубинку и спрятался с невестой за большим камнем.
Скоро люди судьи настигли их, тогда Хусейн выскочил из-за камня, набросился на них и долго сражался с ними. Он изувечил и вывел из строя несколько человек, но противников было очень много, и они одолели Хусейна.
Когда Давлатхотун увидела, что ее любимый попал в руки врагов, с криками и воплями она набросилась на людей судьи, которые с трудом справились с ней и, связав обоих влюбленных, погнали их перед собой.
Пленников повели по гладкой равнине, и вскоре они достигли неизвестного города. Много народу вышло на улицу посмотреть на пленных и связанных — молодую красивую девушку и юношу, которые не сводили друг с друга нежного взгляда. Всем было ясно, что несчастных влюбленных хотят разлучить и что это их последние минуты перед горестной разлукой.
— Зачем их связали и куда ведете?— выступая из толпы, спросил один горожанин.
— Этот бессовестный украл мою жену, потому мы их и связали! — крикнул сын судьи.
— Верно, что ты украл его жену?— спросил другой горожанин.
— Нет, неправда! — крикнул Хусейн.— Это он украл мою невесту, с которой я был давно помолвлен. Мы любим друг друга! — и он рассказал народу все как было.
— Скажи, девушка, правду ли говорит юноша?— спросил первый горожанин.
— Он говорит правду,— ответила Давлатхотун.— Я была его невестой и ждала его возвращения, когда он уходил на заработки. А сын судьи насильно заставил меня выйти за него замуж. Потому-то я вынуждена была убежать со своим женихом. Тогда за нами была послана погоня. Нас схватили и связали.
— Земляки, давайте освободим этих несчастных! — крикнул первый горожанин.
Тесным кольцом народ окружил Хусейна и Давлатхотун. Людей судьи и его сына оттеснили от девушки и юноши и выгнали за пределы города.
Освобожденные Давлатхотун и Хусейн навсегда остались жить с добрыми и смелыми людьми этого города.