Персидская сказка.Сказки народов Востока.
Было это или не было, но говорят, что в прежние времена жили муж с женой. Оба они были очень глупыми. У них было две дочери и два сына. Дочерей они выдали замуж, старшего сына женили, и дома остался лишь младший, которого звали Гобад. Он был самым разумным и самым знающим в семье. Однажды мать сказала:
— Сын мой, слава богу, мы всех пристроили: твоих сестер отдали замуж с приличным приданым за хороших людей, позаботились о твоем брате — нашли ему хорошую, красивую жену. Теперь у меня нет иного желания, как женить и тебя.
— Я не собираюсь жениться, я хочу жить один,- ответил Гобад.
— Не говори так,- возразила мать,- проклятье тяготеет над людьми, у которых нет жены. Если хочешь, чтобы молоко, которым я тебя вскормила, оставалось чистым,- ты должен жениться.
Хотел Гобад или нет, но мать заставила его взять жену. Она привела ту девушку, которую имела на примете, вложила ее руку в руку сына (По обычаю, жених и невеста до свадьбы не могли видеть друг друга. В персидских сказках часто повторяется эпизод, когда мать жениха соединяет руки юноши и девушки, что символизирует заключение брака.) и отпраздновала свадьбу.
И зажила эта женщина в доме с мужем, братом мужа, со свекровью и свекром. Она была не очень расторопна, но нрава спокойного и несварливого.
Однажды она занималась хозяйством и подметала двор, когда свекровь попросила ее принести кальян. Невестка понесла кальян и уронила его. Кальян разбился.
В это время во дворе заблеяла коза. Женщина подумала, что коза видела ее неловкость; она подошла к ней и стала ее упрашивать:
— Эй, коза, не выдавай меня, не говори ничего свекрови. Если ты меня не выдашь, я вдену тебе в уши мои серьги и надену на ноги мои браслеты.
Коза опять заблеяла. Женщина тут же проколола козе уши и вдела в них серьги, а на ноги козе надела браслеты.
В это время из дома вышла свекровь. Видит она: в ушах у козы серьги, а на ногах — браслеты.
— Кто вдел козе в уши серьги и надел ей на ноги браслеты? — спросила старуха.
Невестка подбежала и стала просить:
— Дорогая свекровушка, заклинаю вас вашим сыном, пусть все останется между нами. Я уронила кальян — и он разбился. Коза услышала и заблеяла. Я попросила ее сохранить мою тайну и за это дала ей свои серьги и браслеты. Прошу вас, скажите ей, чтобы она меня не опозорила, не открыла моей тайны и не проболталась бы свекру.
Свекровь подошла к козе. Та заблеяла.
— Эй, коза,- сказала старуха,- не говори никому, что моя невестка разбила кальян, и я подарю тебе за это цветное платье и мою шелковую чадру.
Старуха пошла, принесла свое цветное платье и шелковую чадру и надела на козу. В это время пришел свекор и спросил:
— Чем это вы забавляетесь? Зачем вы так разодели козу?
Коза заблеяла.
Старуха подошла к старику и сказала:
— Пусть это тебя не тревожит! Наша невестка уронила и разбила кальян; коза услышала; невестка отдала ей серьги и браслеты, чтобы она молчала. Но коза все рассказала, и я тоже подарила ей платье и чадру. Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь узнал.
Свекор подошел к козе и сказал:
— Молодец, коза! Если ты никому не скажешь, я тоже подарю тебе мои новые юфтевые туфли.
н пошел, принес юфтевые туфли и надел их на ноги козе.
В это время пришел брат мужа и очень удивился: что это за забава с козой?
— Зачем вы это сделали? — спросил он.
Ему все рассказали. Он снял с головы шапку и надел на козу.
Теперь на козу стоило посмотреть: на ней были надеты платье и чадра, в ушах у нее висели серьги, на ногах красовались туфли, на голове — шапка. Вся семья в тревоге окружила ее.
— Эй, коза! Упаси тебя бог проговориться Гобаду, мужу этой женщины, что она разбила кальян. Как бы он не развелся с нею!
Не успели они договорить, как пришел Гобад.
Увидев козу, он стал спрашивать, что случилось.
— Ничего не случилось! — ответила ему мать.
— Зачем же вы так нарядили козу?
— Ты только никому не рассказывай, пусть все останется между нами: твоя жена подметала двор, я попросила ее принести кальян; она уронила его, и он разбился; коза все видела; жена твоя попросила, чтобы коза никому не рассказывала, и надела на нее серьги и браслеты; в это время подошла я и спросила, что случилось; твоя жена все мне рассказала; я отдала козе платье и чадру, чтобы она не разгласила тайны; пришли твой отец и брат; они в награду за молчание дали козе туфли и шапку. Все это мы сделали, чтобы коза тебе ничего нe говорила. Знай же, это не твоя жена разбила кальян, коза ошиблась.
Когда Гобад все это услышал, он очень огорчился, поднялся и сказал:
— Не могу я больше жить с вами, дураками. Оставлю вас и уйду.
Он пошел к родителям жены, рассказал им все и спросил:
— Теперь скажите мне, что я должен делать?
Те ответили, что делать нечего, надо, мол, терпеливо нести свое бремя.
— Нет,- сказал Гобад,- не могу я больше жить с дураками. Я пойду в другой город и, если увижу там еще больших дураков, чем вы, вернусь обратно, если же таких не найду, никогда сюда не вернусь.
Сказав так, он надел свои плетеные туфли и вышел из городских ворот.
Шел он, шел и дошел до одного города по другую сторону горы. Он походил по улицам, базарам и присел отдохнуть на глиняной скамье возле какого-то дома.
Из дома вышел человек и увидел, что на скамье сидит незнакомец. Он понял, что этот человек здесь чужой и, наверное, голоден. Хозяин приветствовал его, вернулся в дом, принес горшок с похлебкой и дал Гобаду поесть. Гобаду показалось, что горшок, очень большой снаружи, мало вмещает в себя. В два-три глотка Гобад съел всю похлебку и заглянул внутрь. Оказалось, что горшок ни разу не мыли с тех пор, как впервые ели из него, и все остатки пищи прилипали к стенкам. Постепенно все это засохло, заплесневело, и в горшке осталось очень мало места.
Съев похлебку, Гобад пошел к ручью, выскреб горшок, вымыл его с песком, вычистил и принес к дому. Хозяин взял свой горшок и остолбенел от удивления: он никогда в жизни не видел человека, умеющего мыть горшки. Обрадованный, он вбежал в дом и закричал:
— Пришел человек, умеющий мыть горшки! Пришел человек, умеющий все делать!
Все обитатели выбежали из дома и окружили Гобада. Каждый принес свою посуду и просил вымыть ее за хорошую плату.
Когда Гобад перемыл всю эту посуду, к нему стали прибегать из других домов, приносить ему горшки и тарелки с просьбой вымыть их.
Гобад пробыл в этом городе несколько дней. Он мыл посуду и смеялся над жителями города. А когда он собрал много денег — ушел от них, сказав:
— Они еще большие дураки, чем мои родственники!
В самую холодную зимнюю пору Гобад пришел в другой город. Люди там жестоко страдали от холода: одни нацепили на себя ватные одеяла — проделали для головы дырки и обвязали одеяла вокруг пояса веревками; другие поставили на огонь котлы с водой и грелись над паром; третьи нагревали на огне лепешки глины и прикладывали их к телу — словом, каждый старался согреться, как умел.
Гобад нажег из дров углей, сшил из полотна и ваты большое одеяло, вылепил из обожженной глины очажок и устроил корси (Корси — низенький столик или табурет; ставится над жаровней с горячими угольями и покрывается теплым одеялом; служит для обогревания.)
Старые и малые, взрослые и дети- все собрались вокруг корси, спрятали ноги под одеяло и с наслаждением отогревались.
Постепенно об этом узнали все жители города. Гобаду стали щедро платить, только бы он устраивал в домах корси.
Собрав много денег, Гобад превратил их в золото и пошел в третий город, так как понял, что жители второго города еще большие дураки, чем его родственники.
В третий город он пришел уже перед самым вечером. Побродив немного по улицам и базарам, он хотел пойти в караван-сарай и поискать пристанище. Вдруг возле одного дома он увидел толпу мужчин и женщин. Все они громко говорили, шумели. Оказывается, это привели невесту к жениху, но высокая невеста не может войти в низкую дверь своего нового дома.
— Сломайте дверь, чтобы невеста могла войти в дом,- требовали родственники девушки.
— Зачем мы будем ломать дверь? Подрежьте шею невесты, чтобы она стала пониже,- возражали родные жениха.
Гобад вмешался в их спор и сказал:
— Дайте мне сто ашрафи (Ашрафи- старинная золотая монета.) и я введу невесту в дом так, что не надо будет ни дверь ломать, ни шею невесты подрезать.
Он подошел сзади к невесте и стукнул ее по затылку. Невеста нагнулась и вошла в дом.
Все обрадовались, а Гобад взял свои сто ашрафи и ушел из этого города в следующий.
Он вошел туда через городские ворота и пошел бродить по улицам. Прошел улицу-другую и вдруг видит, что двери одного дома раскрыты, кругом толпится народ, а изнутри слышен шум и плач женщин. Гобад подошел ближе и спросил, что случилось.
— Дочь губернатора пошла взять из кувшина сыр,- отвечали ему,- но у нее застряла там рука. Обратились за помощью к городскому мудрецу, и он сказал, что нужно или разбить кувшин, или отрезать ей руку. Но, так как кувшин один, а рук у девушки две, решили отрезать ей руку. Теперь народ пошел за ножом, а девушка и ее мать плачут.
— Я все устрою так, что не надо будет ни разбивать кувшин, ни отрезать девушке руку,- сказал Гобад.
— Поторопись,- отвечали ему,- покажи свое искусство!
Гобад подошел к девушке и увидел, что она захватила такой большой кусок вонючего сыра, что вытащить с ним руку нельзя. А девушка не могла сообразить, что стоит ей выпустить сыр — и рука легко вылезет из кувшина.
Гобад ударил девушку по руке. Она разжала пальцы, сыр упал на дно кувшина, и девушка без труда освободила руку. Все жители города обрадовались, а губернатор дал Гобаду пятьдесят ашрафи.
Сказка наша длинная. Из этого города Гобад пошел в следующий. Не успел он еще войти в ворота, как увидел большую толпу людей, стоявших у колодца, возле которого лежала целая куча земли.
Гобад подошел ближе и спросил, что случилось.
— Разве ты не видишь — земля вспухла? Мы боимся, что опухоль прорвется и земле будет больно!
— Почему же вы не приведете доктора? — спросил Гобад.
— У нас его нет!
— Заплатите мне за лечение, и я вскрою нарыв,- сказал Гобад.
Ему дали сто ашрафи. Он взял лопату и раскидал кучу по полю. Все очень обрадовались, стали просить его, чтобы он остался, но он не захотел и пошел дальше.
Спустя семь дней и семь ночей он пришел в другой город и увидел, что губернатор, муллы и все жители собрались возле треснувшей башни в городской стене, плачут и рыдают.
Гобад подошел поближе и спросил, что случилось.
— Разве ты не видишь, что прорвался живот у городской стены? Мы боимся, что дыра увеличится и все жители города погибнут.
— Я зашью живот вашей стене, — заявил Гобад.
— Если ты это сделаешь, мы охотно дадим тебе сто ашрафи!
Гобад взял сто ашрафи, замесил глину и замазал в стене все щели. Жители города обрадовались, но, как ни просили они его остаться, Гобад ушел.
“Сколько я ни прошел городов — всюду люди глупее, чем моя родня,- подумал Гобад.- Пойду еще в один город; если жители его умнее и рассудительнее моих родственников, останусь в этом городе, если же нет — вернусь к себе домой”.
Отправился он в последний город. Но прежде чем войти в него, остановился у ручья отдохнуть, помыться и причесаться. Взглянув на свое отражение в воде, он увидел, что от долгих скитаний под солнцем лицо его совсем почернело.
В это время к ручью пришла за водой служанка из богатого дома.
— Откуда ты пришел? — спросила она Гобада.
Гобад был очень утомлен и ответил:
— Из ада!
— Что ты там делал?
— Был привратником.
— Не видел ли ты там моего хозяина?
— Да, видел.
— Как он живет?
— Плохо.
— Почему?
— Он остался должен кому-то сто туманов (Туман- иранская денежная единица.), и теперь каждый день его бьют за это по голове раскаленной дубиной.
— Ради бога,- взмолилась служанка, -постой здесь немного, я позову хозяйку. Она придет сюда и поговорит с тобой.
Служанка побежала домой и сказала хозяйке:
— Вставай, иди скорей, на этот свет пришел привратник ада, он рассказывает интересные вещи.
— Пойди и приведи его сюда, послушаем, что он говорит,- приказала хозяйка.
Служанка пошла к Гобаду:
— Идем к нам, у хозяйки есть к тебе дело.
Гобад пошел и увидал, что хозяйка молода и красива, с тонкой талией, высокая, в дорогой чадре, в длинном атласном платье, с цветами в волосах.
Поприветствовав Гобада, она спросила его:
— Скажи правду, ты действительно видел моего первого мужа?
— Да, и ему приходится очень плохо, потому что из-за ста туманов, которые он кому-то остался должен, его каждый день бьют раскаленной дубиной по голове.
— Ради бога,- попросила хозяйка,- я дам тебе для него сто туманов, пожалуйста, передай ему, чтобы он отдал кому нужно.
— Я хожу пешком,- ответил Гобад,- а так как у меня болят ноги, я не смогу скоро добраться до него. Если я опоздаю, не обижайся на меня.
— Раз ты не можешь идти быстро, я дам тебе лошадь,- сказала хозяйка.- Ступай,- приказала она служанке,- возьми лошадь и приведи сюда.
Служанка пошла и привела лошадь.
— Садись теперь и поезжай,-сказала хозяйка Гобаду.
— А что я отвечу твоему мужу, если он спросит: “Почему ты не поцеловал за меня мою жену?”
— Ты говоришь правду. Иди поцелуй меня покрепче и поезжай.
Гобад так и сделал; потом сел на лошадь и отправился в путь.
После отъезда Гобада домой вернулся второй муж женщины. Увидев, что жена чем-то опечалена, он спросил:
— Что случилось?
— Тебе-то что? — ответила жена.-Тебе все досталось готовенькое от моего первого мужа, да простит его бог, все его деньги и имущество. Теперь ты даже не спросишь, что тот несчастный делает в аду, ты о нем даже не вспомнишь. Сегодня приходил привратник ада, он рассказывал, что мой муж при всем его богатстве, какое имел на этом свете и какое оставил тебе, задолжал кому-то на том свете и каждый день его бьют за это дубиной по голове. Я дала привратнику сто туманов и лошадь и попросила, чтобы он ехал как можно быстрее и передал несчастному деньги.
Муж понял, что какой-то человек сумел обмануть его жену.
— Эх ты, глупая,- сказал он,- ведь тебя обманули. Где же это ты видела, чтобы кто-нибудь вернулся с того света?!
— Да, я знаю, почему ты так говоришь,- сказала жена,- ведь ты забрал все его имущество, а самого его даже и не вспоминаешь.
Когда муж понял, что жена не хочет его слушать, он оседлал хорошую лошадь, вся сбруя которой была разукрашена золотом, и пустился вдогонку за “привратником ада”.
А Гобад в это время приехал на какую-то мельницу. Обернувшись и увидев, что за ним гонятся, он быстро вошел и спросил мельника:
— Ты молол на этих днях муку для шаха?
— Да,- ответил мельник.
— В твою муку попал камешек, и шах сломал себе зуб. Вон видишь, скачет всадник? Это шах послал его за тобой; тебя должны схватить и повесить.
Мельник очень испугался. Он бросился к Гобаду и стал упрашивать спасти его от всадника.
— Давай скорей поменяемся одеждой,- сказал Гобад.-Ты надевай мое платье, а я надену твое. Спрячься где-нибудь, а я уж знаю, что ему ответить.
Мельник сделал все, как велел Гобад.
Тут подъехал всадник и спросил у Гобада, переодетого мельником:
— Ты не видел здесь человека на лошади?
— Нет,- ответил Гобад.
— Зачем ты лжешь? Ведь у двери стоит привязанная лошадь!
— Нет, не видел,- громко ответил Гобад, а глазами показал, где спрятался мельник.
Всадник бросился туда, а Гобад выскочил на двор, сел верхом на быстрого коня с украшенной золотом сбруей и поскакал домой.
Послушайте теперь о мельнике.
После того как приезжий крепко его отколотил, мельник взмолился:
— Клянусь Аллахом, я тут ни при чем! Вы сами виноваты, что пекли для шаха лепешки из непросеянной муки.
— Что ты говоришь? — удивился приезжий.
— Разве ты избил меня не за то, что в муке попался камешек?
— Нет,- ответил тот,- я бил тебя за то, что ты принес из ада ложное известие. Ты взял у моей жены лошадь и сто туманов.
— Я принес весть из ада?! — переспросил мельник.- Ты на этом свете вверг меня в ад, какие такие вести я мог принести с того света?!
И тут выяснилось, что хитрый Гобад обменялся одеждой с мельником.
Приезжий выбежал на двор и увидел, что Гобад ускакал на его лошади, а вместо нее привязал свою. Что ему было делать? Он сел на оставленную лошадь и вернулся домой.
— Где ты был? — спросила его жена.
— Я подумал, что, если привратник пересядет на лучшего коня, он скорей доскачет до ада. Вот я и обменялся с ним лошадьми.
— Молодец, теперь я вижу, что ты по-настоящему любишь меня и разделяешь мою печаль о первом муже. Дай я поцелую тебе руку. Если, упаси бог, ты тоже когда-нибудь умрешь и твое место займет кто-нибудь другой, я и тебя не забуду: когда опять придет привратник ада, я пошлю тебе деньги и лошадь, чтобы он скорей до тебя добрался, и в память о тебе поцелую его.
А Гобад вернулся домой с туго набитым кошельком, с хорошей лошадью в золотой сбруе и сказал своим родным и жене:
— Я всех вас люблю и останусь жить с вами!