Саша Черный Много лет назад, когда нос мой едва доставал до ручки двери, я учился в Белой Церкви и по классу своему носил веселое звание «приготовишки» (вы и слова такого теперь не знаете). Был я как-то осенью с дядей в цирке. И вот в антракте, помню, как сейчас, пошли мы с ним за кулисы к страшному человеку Рачки-Чикалды, «самопротыкающему различные части организма при помощи гвоздя без повреждения внутренних печенок и пролития кровяных шариков». Факир за дощатой перегородкой сидел на табурете, пил пиво, отдувался и обсасывал усы. Очень был обыкновенный факир. А я стоял в углу и, прячась за дядю, смотрел на него, как канарейка на гремучую змею. Помню, как Рачки-Чикалды взял меня за руку, притянул к себе, посадил на свои факирские колени и сказал тихим загробным голосом: — Ну, ученый человек, чего дрожишь? Научить тебя знаменитой штуке? — Без пролития кровяных шариков? — робко спросил я, упорно сползая с коленей на пол. —…
Рубрика: Рассказы Саши Черного — читать текст онлайн
Тротуарный клуб — рассказ Саши Чёрного
Саша Черный Несгораемая лошадь Мальчик с завязанными ушами выволакивает из подъезда симпатичное облезлое чудовище. Когда-то это чудовище было лошадью — с гривой, хвостом, ушами и крепко прибитым к спине седлом. Бегать лошадь больше не может, колеса отвалились, а на четырех обрубках, еле держащихся на подставке, никуда не побежишь. Отмахиваться от мух тоже не может: нечем. Но мальчику все равно. Ушные дырки на лошадиной голове он обвязал пестрым платком, живот оклеил золотыми сигарными этикетками и, чтоб лошади не было скучно, время от времени заставляет ее гореть. Лошадь стоит под платаном на сквозной чугунной решетке и покорно ждет. Она уже горела восемнадцать раз, и это совсем не страшно. Мальчик берет в рот обкусанный роговой свисток и заливисто свистит. Три коротких свистка, один протяжный… Пожар! Четыре коротких, два протяжных… Пламя разгорается! Скаковая конюшня охвачена огнем! Еще минута — и будет поздно… Но из всех соседних подъездов, визжа и подпрыгивая, мчатся пожарные обозы. Под каждой пожарной девочкой,…
Танина школа — рассказ Саши Чёрного
Саша Черный Тане скучно. Пре-пре-скучно!.. У ее подруги Вари корь. Еще стишок такой есть смешной: Мне с лица не воду пить, И с корявой можно жить. Корь прилипчивая. Три недели нельзя видеться, потому что карантин. Гуммиарабик вот в баночке целый год стоит и все липкий, а корь через три недели уже не прилипает. Бедная Варюша! Лежит она на диванчике, простыня к ней прилипла, мухи на нос садятся и тоже приклеиваются… Ужасно! А Варина мама все время ходит с губкой и мух отмывает… Что ж делать, надо одной играть. * * * Таня усадила в кресло всех своих учеников: куклу с отбитыми пальцами — мадам Дезагреабль, рядом русского мишку — Михаила Созонтовича, а у мишки на руках примостился резиновый верблюд — Буржуй. Строго постучала отцовской трубкой по столу и сказала: — Во-первых, когда я вхожу в класс, все должны встать! Предположим, что встали. Михаил Созонтович, почему вы подняли кверху лапы? Это вам класс или…
Ссора — рассказ Саши Чёрного
Саша Черный Девочка Ната посадила куклу на книжную полку: сиди! А сама поставила на табурет таз с мыльной водой и стала кукольное белье стирать. Кукла не человек — никогда сама не скажет, — но хоть раз в месяц надо же ей белье переменить. Очень веселое занятие — стирка. Куда веселее зубрежки французских городов с департаментами, да если их надо еще на немой карте указать… Ната стирала не как-нибудь, а по-настоящему. Сначала в горячей воде с мылом и с содой. Потом полоскала, подсинивала, отжимала и развешивала между двумя стульями на розовой тесемке. И между делом читала кукле нотацию: — Фи, срам какой! Рубашка с дыркой, на штанишках резинка лопнула… Неряха… Голая кукла сидела на полке и обиженно молчала. Языка нет, а то бы она ответила. Разве кукла должна шить-чинить-пришивать? Назвалась мамой, так и старайся сама, нечего на куклу сваливать! * * * Меньшой брат Гриша косился из угла и завидовал. Он мальчик, не полоскать…
Разбитое стекло — рассказ Саши Чёрного
Саша Черный Взрослый человек стоял в нижнем этаже у стола перед закрытым цветным окном и мыл губкой старый пыльный кактус. Красивое окно: во всю ширину на маленьких оправленных в олово матовых стеклах нарисован был целый сад. Из стекла в стекло завивался душистый горошек, переплетался с диким виноградом, — прищурить глаза, точно в садовой беседке стоишь. И вдруг — трах! Стекло зазвенело, мимо уха пролетел камень, посыпались осколки, и сквозь зубчатую дыру засквозил клочок улицы, потянуло холодом, бумажки не столе заплясали… Человек распахнул быстро раму. Перед окном сидела в кукольной коляске удивленная консьержкина дочка, а направо, словно вспугнутый кролик, удирал малыш в розовой фуфайке. Ага!.. Споткнулся, упал и с ревом помчался дальше. Взрослый человек поднял с пола круглый камень, — ишь, звереныш какой, чуть в пенсне не угодил! — и спросил девочку: — Кто разбил стекло? Девочка беспокойно завертелась в своей колясочке, очень она туго в ней умостилась — никак не выйти, — и…
О мыши,которая легкомысленно забралась в чемодан — С.Чёрный
Саша Черный В полуоткрытом чемодане завозилась мышь. Прорыла траншею в воротничках и рубашках, вытерла старательно усики, присела на край чемодана и осмотрелась. Куда же это ее хозяин завез?.. Обои незнакомые, портреты на обоях незнакомые, кровать в полкомнаты, тоже совсем не то, что в Париже. И воздух совсем другой: сырее и потяжелее, чуть-чуть устрицами попахивает. В окно круглый фонарь смотрит, шипит и на дожде покачивается. Неуютно стало мыши, вскарабкалась по вязаному одеялу на кровать к хозяину, — все же свой человек… А дело было так: вчера ее хозяин белье да разные бумаги в чемодан запихал, в дорогу собрался. Мышь из-под стола смотрела и пришла ей в мышью голову фантазия на чистом белье поваляться… Влезла тихонько в чемодан, а хозяин возьми да и закрой крышку. Протряслась часа три в поезде в сетке и к ночи вот в чужом городе, в чужой комнате и очутилась… — Пи! Какое досадное положение… * * * — Кто вы…
Маленькие — рассказ Саши Чёрного
Саша Черный Серьезный пятилетний человечек поймал в ведерко медузу и принес ее своей четырехлетней сестре. — Где у нее носик? — спросила девочка. — Нету носика. У нее только насквозь видный живот и красные жилочки. — Для чего жилочки? — Чтобы живот как-нибудь держался. — А пупик где? — Пупик по дороге оборвался. — Что же она кушает? — Рыбий жир… Соленую воду… Она потому и такая, что у нее прозрачная пища. — Слушай, пожалуйста! А как же мы пьем рыбий жир покупаемся? — Глупости! У нее есть кожа… И мы едим и бананы, и цветную капусту, и котлетки. — Она очень сердитая? — А если тебя поймать в ведерко, — ты будешь добрая? — Я же не влезу… Странный мальчик… Очень она кричала? — Дрожала от злости! — А что она делает в море? — Шлепается об купальный столб и разбивается на маленькие кусочки. — Ну, хорошо. Брось ее назад в воду……